Глава вторая.
Чертенок.
- Вы получите деньги, а мы – чашу, и будем дальше заниматься своими делами, - сказал Билл. Его улыбка освещала комнату холодным искрящимся светом. С одной стороны, мне было не по себе, а с другой – так заманчиво…
- Ты знаешь, Билл, - начал Густав, - деньги меня не сильно интересуют.
- Я подозревал, - сказал Билл после паузы, - хочешь потренироваться и наставить нас на путь истинный?
Что-то мне подсказывало, что они слышали часть наших разговоров о них. Или просто наши разговоры.
- Как минимум, я хочу знать, зачем вы крали вещи?
- Ооо, - сказали Билл и Том в один голос, переглянулись, и прыснули. Этот возглас был первым словом Тома, сказанным за все время, что он провел в нашем обществе. Я предположил, что он не говорил на английском, хотя понимал.
- Это ты в самую точку попал, - сказал Билл, - в самое сердце!
Он схватился за грудь и сделал вид, что умирает от огнестрельной раны. Я усмехнулся.
- Ты не считаешь нас ворами, да? – спросил Билл, с любопытством ожидая ответа.
- Я бы не стал разговаривать с людьми, так не уважающими других людей, - сказал Густав. Меня охватила гордость за его убеждения… хотя, я и не перестал считать их глупыми. – Вы ведь вернете все, так?
- Именно это мы и сделаем, - сказал Том. Голос у него был чуть ниже, но такой же приятный. И – я его тоже прекрасно понимал.
- Мы все вернем, - Билл наклонился вперед, - тем, кому эти вещи действительно принадлежат! – он поднял и опустил брови, подчеркивая свои слова, черное кольцо тускло сверкнуло на правой.
- Вы вернете их индейцам? – спросил Густав.
Билл кивнул.
- Но почему тогда вы не взяли все?
- Мы взяли самое важное.
- Ааа, - протянул Густав, - эти чаши – какие-то реликвии, да?
- Можно и так сказать, - Билл пожал плечами и переглянулся с другом. – Ну так что, одолжишь нам Чертенка?
Густав помолчал немного.
- Мне совсем не жалко, - сказал он, - более того, мне интересно, что может Чертенок. Только, мне бы хотелось, чтобы вы рассказали мне больше. Мне бы хотелось помочь.
Улыбка в первый раз так надолго покинула лицо Билла. Он стал серьезным, сосредоточенным и даже строгим. В нем, в чертах его лица, во внезапно сменившемся оттенке блеска в глазах, в плотно сомкнутых губах, замерших на коленях руках и всей его позе проявилось вдруг что-то древнее, будто суровые черты каменного индейского идола проступили сквозь худое мальчишеское лицо. Мурашки пошли по моей спине и я передернул плечами.
- Мне кажется, ты можешь, - тихо сказал Билл. Из его голоса исчезла певучесть, и он стал монотонным. – Только это может изменить тебя настолько, что ты себя не узнаешь…
Густав смотрел на него в упор, заворожено, не отрываясь. Это был не транс кролика перед змеей, это была искренняя заинтересованность и даже какое-то благоговение.
- Ты ведь хочешь просвещать, святой отец, - продолжал Билл этим странным голосом, и теперь он больше напоминал мне псалм, читаемый священником. Или Густом. – Ты хочешь нести свет, спасать души… Вести их за собой… Только сначала, - Билл понизил голос до шепота, - узнай, куда ты собираешься их вести… Не угоди в болото!
На последних словах Билл расширил и снова сузил глаза, обведенные черным и продолжающие лить свой странный свет в полумраке.
Билл откинулся на спинку стула и расслабился, Том рядом сделал то же самое. Густав моргнул и потер виски руками. Я обнаружил, что вытягивал шею все это время, и она затекла. А в комнате вдруг стало светлее, и глаза Билла больше не светились, только смотрели из-под длинных ресниц чуть устало.
- Да, я хочу, - сказал Густав, - и я хочу знать, что ты знаешь. Это ведь не все?
Билл покачал головой.
- Хорошо. Когда ты начнешь заниматься с Чертенком?
- Сегодня, если ты не против, - Билл улыбнулся, и вот уже и следа не осталось от той захватывающей дух древней силы, отразившейся в его чертах и так напугавшей меня… Я начал думать, что мне померещилось.
- А можно посмотреть? – спросил Густав.
- Конечно! – сказали парни в один голос, переглянулись и прыснули.
***
Билл оказался ловким наездником. Я уже видел его мастерство, когда он прыгнул на круп Ангела задом наперед и не свалился, а теперь он показал все, на что был способен. Правда, я был уверен, что пару трюков он спрятал… не в рукаве – их у него не было, но где-то уж точно.
Я уже говорил, что Чертенок был норовист. Да, он был непрост.
Как-то раз, года три назад, мы выбрались далеко в прерии, я, Густ, мистер Шэфер и его зять, муж Франциски, старшей сестры Густава.
Мы проведали старых знакомых дедушки Густава. Я впервые тогда увидел индейское поселение вблизи. Мы провели у них полдня, а после отправились домой.
На нашем пути часто встречались дикие лошади, и индейские табуны тоже. Но (мы, наверное, проехали чуть ли не весь будущий штат поперек) мы видели и европейских лошадей.
Возможно, мы поняли, что лошади были краденые, именно потому, что они были очень породистыми, все как одна. Мистер Шэфер присвистнул бы, если бы мы не прятались, а свояк Густа все ж таки присвистнул, за что был награжден крепким подзатыльником. На укромном пастбище между холмами лошадей пасли два мексиканца. У них были ружья. Всего лошадей было десятка два.
Я помню, как прижимался к сухой жесткой земле с редкой травой, смотря во все глаза. Мистер Шэфер смотрел в бинокль и мне тоже очень хотелось посмотреть, но я понимал, что сейчас не время просить. А лошади были слишком далеко, людей мы вообще не могли разглядеть – обо всем нам сообщал мистер Шэфер… И вдруг он выругался и вскочил на ноги.
- Быстро, ребята! По коням!
- Нас засекли? Пап?
- Нет, - сказал мистер Шэфер, - их засекли!
Мы поскакали обратно, откуда приехали, но в спешке как-то незаметно повернули, и нам наперерез помчались чудесные лошади… Послышались выстрелы, брань, сквозь цокот копыт донесся рык мистера Шэфера «На землю!». Я спрыгнул и прикрыл голову руками, молясь, чтобы ни моя Барбара, ни другая лошадь, не наступили на меня. Рядом лежал Густав, пыльный и грязный, такой же как я, и такой же, как я, возбужденный.
- Их накрыли! – сказал он.
- Что, прямо вот сейчас?
Он кивнул.
Ну и везунчики же мы на неприятности, подумал я. Ехали, ехали, чтобы стать свидетелями облавы.
Выстрелы стали тише, а конское ржание нет. Кто-то потянул меня за локоть. Это был Джек, муж Франциски.
- Вставайте, бежим!
- Куда?!
Мы побежали за ним к ближайшей роще, но до нее было очень далеко. По всей равнине разбежались напуганные лошади, краденые и наши, и где-то вдали виднелись силуэты верховых, которые скакали и стреляли…
Мы добрались до деревьев и сели на землю.
- Нам бы подальше отсюда, - проскулил Джек, - но все лошади как очумели!
- Давай кликнем наших! – предложил я.
Мы начали свистеть, не надеясь на успех. Более того, Густав говорил, что мы привлечем к себе внимание. Он был белый как мел, на его лице отчетливо проступали полоски грязи на фоне бледной кожи. Мистера Шэфера нигде не было видно.
- Куда папа делся? – спросил он, наконец. Изо всех наших лошадей к нам подошли моя Барби и Гордый Джека. Они перетаптывались с ноги на ногу и пряли ушами, беспокойно раздувая ноздри и фыркая. Я стал гладить свою лошадь, чтобы успокоить.
- Я не знаю, - Джек был растерян, - он сказал отвести вас сюда и ускакал…
Густав плотно сжал губы.
- Поймал! – послышалось вдруг откуда-то из кустов, и нам навстречу вышел один из мексиканцев. Я не помню, во что он был одет, зато помню ружье, которое он держал в руках. Мы попятились от него. – Стоять! – скомандовал он. И тут случилось невероятное – прискакал красивый черный конь и стал кружить вокруг нас. Мексиканец отвлекся, следя за его передвижениями, и мы все разом дернули от него. Послышался выстрел. Потом закричал Густав. Я обернулся, в ужасе, боясь увидеть самое страшное… Но Густав был цел. Он бежал обратно.
- Густ! – крикнул я, - что ты делаешь?!
- Он его убьет! – крикнул он на бегу. Проклиная своего странного друга, я побежал за ним.
Под редкими деревьями, где мы сидели несколько минут назад, был поединок. Мексиканец стоял, вытаращив глаза и прижимая к себе ружье. Я сомневался, что он успел его перезарядить, иначе давно выстрелил бы. А напротив него стоял красавец-конь, бил копытом землю и яростно фыркал. Когда мы подбежали ближе, мексиканец перевел ружье на нас, но конь сделал к нему шаг и он снова нацелил его на великолепную, будто литую черную голову. Потом снова на нас.
- Стреляю! – крикнул он.
- Ага, - пробормотал Густав, - стреляй, скотина!
Он кинулся на человека с ружьем, и конь прыгнул к ним тоже. Это казалось невероятным, я встал как вкопанный, глядя, как мой друг, пятнадцати лет от роду и немного пухловатый, чего всегда стеснялся, пытался положить на лопатки здорового, пусть и худого оборванца. Я бросился на помощь… Точку в поединке поставил конь, приложив врага задним копытом. Мексиканец рухнул как подкошенный, на Густа. Я вытащил его из-под бесчувственной туши.
- Что на тебя нашло, а? – спросил я его, пока он разминал убитую при падении спину. Густав промолчал, глядя на коня. Тот стоял в сторонке вполне мирно, но не щипал траву, а смотрел на моего друга в ответ.
- Спасибо, - сказал Густав. Коню? Он сказал это коню?
Тот подошел ближе и тихо заржал. Густав протянул руку. Я боялся, что конь выкинет какой-нибудь фортель, но он позволил себя погладить.
Я вспомнил о Барбаре и снова свистнул. Барбара прискакала не одна – с ней были мистер Шэфер и Джек.
- Вот вы где! – сказал мистер Шэфер, - а что… а где…
Он посмотрел на тело мексиканца и спрыгнул на землю. Пощупал шею в поисках пульса и поднялся на ноги, бессознательно вытирая руку об рубашку.
- Живой? – спросил я.
- Живой. Но что произошло?
- Он нам угрожал, - сказал Густав, - а потом хотел убить коня. Но он дал ему копытом.
- Это из тех коней… - пробормотал мистер Шэфер и оглянулся в ту сторону, откуда прискакал.
- А что там случилось? – спросил Густав.
Мистер Шэфер неопределенно мотнул головой.
- Это не наше дело и мы забудем обо всем. Поехали домой… Где твоя лошадь?
- Я не знаю, - сказал Густав.
Некоторое время мы звали ее, расселись по лошадям (Густав сел ко мне за спину), объехали часть пастбища, но лошадей вообще нигде не было видно.
- Черт, - выругался мистер Шэфер, - неужели они загнали ее вместе с теми?
- В спешке, наверное! – сказал Джек.
Даже спиной я почувствовал, как Густав расстроился. У него была отличная лошадь, которую подарил ему отец, и он очень ее ценил.
Глядя на мрачные лица мистера Шэфера и Джека было ясно, что ни о каком возвращении к неведомым людям, устроившим облаву на похитителей лошадей, не было и речи.
- Они ведь наши друзья, - начал Джек, - они знали дедуш…
Мистер Шэфер прервал его властным взмахом руки.
- Некоторые вещи не предназначены даже для глаз друзей.
Густав вздохнул, вцепляясь в мои бока сильнее. И тут мы услышали ржание. Нас догнал тот черный конь.
- А вот этого они оставили! – усмехнулся Джек.
- Они необъезженные, - сказал мистер Шэфер, когда Густав спрыгнул и пошел к коню.
Густав не ответил. Минуту он смотрел на черного красавца, а потом обошел его медленно, ведя рукой по гладкому боку. Конь стоял спокойно.
- Как они могли загнать чужую лошадь, - сказал Густав, - если она была под седлом?
- О, - сказал Джек, - ты не знаешь, что там было! Они бы и зебру загнали! – он стал смеяться, но умолк под строгим взглядом мистера Шэфера.
- Дружок, - сказал Густав, - я на тебя не залезу без стремени, не-а!
И тут случилось нечто, отчего мои волосы зашевелились, приподнимая шляпу. Джек восхищенно ахнул, а черты мистера Шэфера потеряли резкость. Черный конь опустился на колени и лег.
- А вешу я немало! – продолжал Густав, осторожно садясь к нему на спину. Конь снова заржал и поднялся со своим ездоком, взявшимся за роскошную гриву для поддержки.
- Охренеть! – вырвалось у Джека. Мистер Шэфер отвесил ему подзатыльник.
- Ну что, - сказал Густав, мягко пиная сапогами бока коня, - поехали домой!
***
Вот такая невероятная история привела к нам Чертенка. Мы поклялись обо всем молчать, а Чертенка некоторое время прятали. Но его никто не искал. Густав все еще боялся, что его узнают, но он ездил на нем в Магдебург и в Спрингфилд и все было спокойно.
Он сказал о своих опасениях Биллу, умолчав о причине их возникновения. Билл рассмеялся.
- Что, тоже краденый? – спросил он, гладя Чертенка по носу.
- Выменянный, - невозмутимо ответил Густав, - у того, кто его украл. Так что…
Билл задумался, склонив голову на бок и изучая коня. Он ощупал его с ног до головы, потом отошел на несколько шагов и сунул руки в карманы, рассматривая его снова.
- Никто его не узнает, - сказал он. И почему-то я не сомневался, что так и будет, осматривай его перед скачками хоть тот, кто пас его тогда… Тот мексиканец, может быть… Который бил его, наверное, – Густав обнаружил на лоснящихся боках следы от кнута и ходил мрачнее тучи несколько дней. «Правильно ты врезал ему, мерзавцу!» – приговаривал он, лаская Чертенка. Густав утверждал, что Чертенок – потомок дедовых лошадей.
***
- Густ, ты им веришь? – спросил я. Глупо было спрашивать, я знал ответ, но не мог удержаться. Меня распирало, а Густ молчал, погруженный в раздумье.
- Я верю, что им нужна наша помощь… - Он растянулся на своей кровати, а я сидел на соседней, беспокойно теребя подол рубашки.
- А если они как сядут на Чертенка, так и ускачут к его матери?
- Ооо, - усмехнулся Густав, - как ты закрутил! К чертовой матери, говоришь? Нет, я не думаю, что они его уведут.
- Густ, - я безнадежно вздохнул, - когда-нибудь твоя доброта тебя погубит!
- Я просто верю, что каждый имеет право быть честным, - Густав пожал плечами.
- Я надеюсь, они им воспользуются.
- Да, - сказал Густав, - я им верю. Я думаю, они не просто хотят вернуть несколько реликвий потомкам тех, кому они были дороги… У них на уме что-то большее…
- Откуда ты знаешь?
- Ну… - Густав зевнул, - слишком сложные способы они выбирают. Они подчеркивают бескорыстие своих намерений… Мне кажется, они что-то хотят сказать этим… И, надеюсь, они расскажут нам все, как обещал Билл.
- А с чего им открывать свои планы? Особенно если, как ты сказал, они такие грандиозные?
- В этом-то все и дело, - сказал Густав, - большие планы требуют большого количества участников. Многие, те, кто, так сказать, пострадал от них, невольно уже в команде… Но им нужен кто-то и на их стороне…
- Думаешь, мы им нужны сами? А не только Чертенок?
- Может быть… Не зря же Билл сначала говорил с тобой.
- Пффф, - фыркнул я, - ложась и отворачиваясь к стене, - вдруг он тебя испугался. Или просто хотел меня подразнить… Они, как ты заметил, любят дразнить.
Я услышал странные звуки и обернулся. Густав смеялся, накрыв голову одеялом. Я подождал, пока его лицо не покажется снова, ярко-красное на фоне белой ткани. Румянец виднелся даже между светлых волос на макушке.
- Испугались меня, - Густав все еще посмеивался, - конечно Билл не упустит случая подразнить – такой у него характер, как видно… Но он никого не боится. Смотри: они не испугались ни представителей власти, ни бессердечных и бессовестных убийц бизонов, с чего они будут бояться одного (или даже двух) мирных парней?
Я молчал.
- Так что, - продолжал Густав, - мы им нужны. Для компании. Ладно, я сейчас отрублюсь уже. Все сами узнаем. Хватит гадать, цыганка!
Я возмущенно фыркнул, но ничего не сказал. Густав был прав.
Я накрылся одеялом с головой, оставив маленькую щелочку, стараясь отогнать беспокойные мысли. Это мне сделать удалось. Но выбросить наших новых знакомых из головы совсем не получилось. Потому что Билла не так-то просто было забыть, как я понял.
Я видел в темноте его черные бархатные глаза и белозубую улыбку на загорелом лице в обрамлении гладких черных волос, чувствовал его руки на своих. Мой младший приятель – и это был не Густ – встал, распрямившись во всю длину. Я перевернулся на спину, вспоминая, как Билл лежал на мне. Его гладкий живот под задравшейся жилеткой, прижавшийся к моей разгоряченной коже… Его-то кожа была не то что не горячей, а даже прохладной. И гладкой. Бархатистой… Такая, наверное, у девушек… Мне очень хотелось погладить его щеку, ощутить, так ли это, почувствовать подушечками пальцев короткие пушистые волоски и кожу губ, наверное гладкую, мокрую, теплую… И может быть даже… не рукой… а…
Но рукой я все же воспользовался. Я надеялся, что Густав уже спал и не слышал моей возни и стонов. Никогда я еще не делал этого так громко.
Я вспомнил его руки, длинные сильные пальцы. Гладкие… на мне… Если бы это была не моя шершавая ладонь… Билл…
Билл. Не белый, не индеец. Не парень, не девушка. Не взрослый, не ребенок. Не человек, но и не божество. Билл.